“Грузинский вызов” и национальная стратегия России

Реакция официальных властей РФ на “грузинский вызов” —экономические санкции и транспортная блокада Грузии — до известной степени продолжает их линию в отношении конфликта, проявившего себя в Кондопоге. Введение санкций, а также административно-полицейских мер против грузинских “нелегалов” и криминальных авторитетов (зачастую неоправданно задевающих и унижающих вполне лояльных и законопослушных граждан России грузинской национальности) было преподнесено близким к власти политологом Глебом Павловским как торжество линии “Единой России” на избежание кавказской войны.

Однако вопрос о том, какую национальную политику намерена проводить “партия власти” и какое государство с точки зрения долгосрочной этнополитической стратегии она собирается строить в России, остается открытым.

Действительно, что мешало раньше заняться преступными авторитетами из Грузии? Добрые отношения с некогда братской республикой, которых в действительности давно уже нет? И чем принципиально отличается от акций “грузинской мафии” деятельность в России мафий с другими этническими “корнями”?

Выдворение из России нелегальных мигрантов — давно назревшая и необходимая мера, однако неясно, почему под нее попадает только одна предопределенная политической конъюнктурой категория таких мигрантов, а остальные оказываются вне сферы интересов правоохранительных органов? Все это, помимо своей весьма неочевидной эффективности, провоцирует “бытовой национализм” и отдает этнической сегрегацией в глазах любого непредвзятого наблюдателя, подрывая имидж России как многонационального государства.

Таким образом, предлагая административно-полицейское решение национальных проблем, власть (и выступающая в качестве ее публичного представителя “партия власти”) не решает ни одной проблемы, но предлагает некий набор паллиативных мер. В числе последних — суррогат имперской политики в условиях, когда у Российского государства отсутствует даже условное подобие имперской стратегии.

Это ни что иное, как попытка создать эрзац патриотической идеологии, когда существующая модель национально-государственного устройства и система власти в целом не выражают интересы ни русского, ни других народов России. Мы наблюдаем пропаганду силового давления на Грузию и других нелояльных соседей без малейших попыток реальной консолидации российского общества. В итоге, надеясь на “бюрократическую самодостаточность”, российская власть фактически избегает диалога с обществом и не желает решать жизненно важные вопросы, ограничиваясь локальными мерами и пиаром. В чем откровенно проигрывает националисту-харизматику Саакашвили, который (при всех имеющихся перегибах) напрямую общается со своим народом и тонко улавливает его настроения.

Ибо, насколько бы не был одиозен и провокационен Саакашвили, следует понимать, что он пользуется и будет пользоваться поддержкой населения Грузии, пока выражает (пусть и в карикатурно-сомосовской версии) идею грузинской национальной государственности, столь важную для грузин, переживших травму национально-государственного самосознания вследствие гражданской войны начала 1990-х годов и отпадения Абхазии и Южной Осетии.

В случае же следования России подобной “паллиативной стратегии” уже в скором будущем не исключено возникновение ситуации, когда стараниями некоторых из отдаленных “друзей” она окажется окруженной поясом из марионеточно-националистических режимов, которым будет безнадежно проигрывать борьбу за сознание не только недавно еще ориентированных на Россию жителей сопредельных стран, но и немалой части самих россиян.

Все это еще раз ставит перед нами “проклятые вопросы”, связанные с современными российскими пробелами в национальной политике и национально-государственном строительстве.

Существует ли в России национальное государство, которое столь активно строят наши соседи по СНГ?

По мнению известного российского эксперта по вопросам федерализма и межнациональным отношениям Рамазана Абдулатипова, характерными чертами национального государства являются:

1) отношения власти и подчинения, основанные на согласованно и совместно принятом представителями всех национальностей законодательстве;

2) общность традиций и символов;

3) социально-политическая солидарность;

4) учет и паритет интересов всех народов многонационального государства;

5) государственный патриотизм.

Внимательно присмотревшись к современной российской ситуации, мы сможем увидеть, что все эти характеристики в ней отсутствуют. Современная Россия скорее напоминает некое условное “пространство сосуществования” различных этнических и религиозных общностей, отношения между которыми не регулируются не только законами, но также и нормами политической и бытовой культуры, что способно породить в будущем еще не одну “Кондопогу”.

Власти, похоже, не озабочены выработкой позитивной общероссийской идентичности для русского и других народов России, отставляя в информационно-пропагандистском поле вакуум, который неизбежно будет заполнен различными версиями ксенофобской идеологии как внутри, так и за пределами нашей страны.

Еще больше вопросов вызывает политика России в отношении ближнего зарубежья. И здесь административное рвение и камуфлирующий бизнес-интересы пиар заменяют продуманную государственную стратегию. Так, например, заявленная недавно Управлением по делам соотечественников Федеральной миграционной службы “Программа переселения соотечественников” начинает реализовываться в условиях, когда отсутствует само правовое и политическое определение смысла понятия “соотечественник”.

В итоге вне сферы внимания российских чиновников оказываются многие люди, тяготеющие к русской культуре и языку, к исторической российской государственности. (Весьма примечательно, что и в этом случае не обошлось без сегрегации: чиновники ФМС недвусмысленно дали понять, что России-де не нужны “инждивенцы”, под которыми подразумеваются одинокие пенсионеры из стран СНГ, которым возбраняется возвращение на историческую Родину без более молодых и работоспособных родственников.)

В результате также остается открытым вопрос о судьбе в очередной провозгласившего о своей неразрывной связи с Россией Приднестровья. Неясно, как быть и с российскими гражданами, составляющими сегодня подавляющее большинство населения Абхазии и Южной Осетии, статус которых остается подвешенным по сию пору из-за “нерешительности” России в обсуждении этого вопроса с международным обществом. И что делать с миллионами тяготеющих к исторической России жителей стран СНГ, которым власти РФ не могут (а скорее — не считают нужным) предложить продуманных программ образовательной, культурной, правовой и иной поддержки?

Невольно складывается впечатление, что России просто нечего предложить реальным и потенциальным “соотечественникам”, а также многим тяготеющим к ней гражданам стран СНГ, кроме пресловутой “трубы”, символизирующей узко-корпоративные интересы высшего чиновничества и олигархического бизнеса.

Следуя этому курсу, Россия будет тактически и стратегически проигрывать во многих возникающих на ее периферии конфликтах, теряя поддержку последних сторонников и сужая сферу своего влияния вплоть до катастрофического масштаба. Альтернативой этому деструктивному сценарию может быть лишь последовательная реализация формы национальной государственности для русского и всех традиционно населяющих Россию народов.

Последнее требует закрепить законодательно статус русских в качестве основной государствообразующей нации — с признанием соответствующих заслуг за другими народами России, внесшими наибольший вклад в формирование ее исторической государственности (в рамках концепции союза народов России вокруг русского народа как “ядра”).

Закрепив законодательно обязанность государственной власти обеспечивать благоприятные условия развития русского народа как залога благополучия России и всех населяющих ее народов, обеспечив полноценную реализацию его прав и интересов во всех сферах, необходимо также гарантировать обеспечение тех же самых условий и равноправие для всех российских народов в тех же областях (экономической, политической, культурной и т. д.). В итоге реализации этих мер появятся основания для преодоления бюрократического отчуждения государства Российская Федерация от населяющих его этносов, и оно обретет хотя бы условные контуры исторической России.

Идея самоопределения народов России в рамках Российского государства противостоит не только разрушительному для нее национал-сепаратизму, но может быть экстраполирована и на все постсоветское пространство при соответствующем подкреплении правовыми, экономическими и политическими рычагами. Россия, являясь де-юре правопреемником СССР, имеет все необходимые правовые, моральные и политические основания поддерживать все тяготеющие к ней народы и территории СНГ на основе международно-правовых принципов, вплоть до вхождения последних на добровольной основе в состав РФ, а также быть гарантом их интересов перед международным сообществом. Это вернет России ее традиционную функцию “собирательницы и защитницы народов”, ставших жертвами геноцида, этноцида и иных форм дискриминации по национальному признаку.

Однако для выполнения этой миссии она должна стать, наконец, национальным государством русского и исторически связанных с ним народов, и обрести мыслящую соответствующими национальными категориями элиту. Вызовы Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии — решающий, и, возможно, последний тест для нынешнего российского руководства в этом отношении, ибо благоприятных шансов для разворота российской политики в этом направлении в обозримом будущем может просто не быть.

2006-10-31 Сергей Бирюков